Авиация Второй мировой
На главную   Поиск на сайте
 
Пе-8 746 АП ДД Пе-8 № 4214 Откидач М.Ф. Пе-8 № 42086 Потери Пе-8 Заводские №

Война

Откидач Михаил Федотович

По прибытии в лагерь, нам объявили, что немцы перешли границу - началась война и что фашистские самолеты уже бомбили Одессу, Житомир и другие города. Начали срочно рыть на границе аэродрома щели, на случай бомбежки самолетами противника, подготавливали полетные карты. Но на первое боевое задание полетели на второй или третий день войны. Полетели полком в район Сокаль, где в лесу было большое скопление танков и войск противника. Высота полета 2000 м, противник встретил нас мощным зенитным огнем - все наши самолеты были окутаны черными шапками разрывов мощных снарядов – но потерь мы не понесли, успешно отбомбились, нанеся противнику большой урон в технике и людях.

На следующий день сделали еще один вылет в тот же район и снова вернулись без потерь. Зарядились горючим, подвесили бомбы (10 штук по 100 кг каждая = 1000 кг в бомболюки) - и в то время, когда мы должны были идти на командный пункт для получения задания - прилетели немецкие самолеты Ю-88 (3 девятки - 27 самолетов) и стали бомбить наш аэродром с высоты приблизительно 800 метров, бомбометание производили с одновременным ведением огня с турельных пулеметов. Самолетов десять стали гореть - и когда немецкие самолеты легли на обратный курс, нам была подана команда «оставшимися исправными самолетами взлететь и перелететь на Житомирский аэродром». Мой самолет не пострадал от бомбежки, и я стал взлетать - в это время стали взрываться горящие самолеты. Как после мы узнали, что мы потеряли за этот налет одну треть самолетов и столько же людей, так как серия бомб легла на щели, в которых люди пытались спастись. Через два часа мы прилетели на аэродром Умань и Христиновка.

Все боевые вылеты сейчас трудно описать, так как многое забыто. Бомбили мы в основном скопления войск и техники противника, часто довольно удачно поражали фашистские войска, были случаи, когда попадали в такой плотный зенитный обстрел, что думал - собьют неминуемо, но затем, выйдя из зоны зенитного огня и прилетев на свой аэродром, осматривал свой самолет и не находил ни одной пробоины от осколков снарядов и, наоборот, прилетев после бомбежки слабо защищенной цели, находили много осколков и пуль в теле самолета.

С первых дней войны, я понял, что война совсем не такая романтичная, как показывают в кино или описывают в романах и рассказах. Все гораздо суровее и напряженнее. Узнал я и много нового в поведении людей, которым пришлось непосредственно участвовать в боевых действиях. Часть людей потеряла аппетит, говорила, что пища в глотку не лезет. В ожидании боевого вылета ходили скучные и угрюмые с видом обреченных – но выполняли боевое задание также, как и все. После неудачных воздушных боев, когда самолет горел в воздухе и пришлось покинуть его на парашюте, у людей такого склада появлялся страх и перед боевым вылетом. Таких часто рвало - их тошнило при подходе к самолету. Другая часть людей, наоборот, стала подчеркнуто следить за своей внешностью, и вела себя, как и в мирное время. Одно только можно сказать, что у всех было большое нервное напряжение и разрядку напряжения находили во сне. Спали ночью, и спали днем под самолетами в ожидании задания. Были дни, когда в силу каких-либо обстоятельств задание на боевой вылет мы ждали почти весь день - экипажи спали, пока их не будили на обед. Пообедав, экипажи снова ложились спать. Героев, которые бы не спали, не было. Были такие, которые понимали всю опасность, не бравировали – а добросовестно выполняли свой армейский долг - таких было большинство.

6 июля 1941 года полк получил задание на бомбометание по скоплению войск и техники противника в районе Шепетовки. При подходе к цели нас встретили мощным зенитным огнем. Мы обнаружили колону танков, по которым успешно отбомбились, но при отходе от цели нас атаковали немецкие истребители Ме–109, их было 4. Наши стрелки открыли огонь, но безрезультатно, и наши самолеты стали гореть и падать. В воздухе осталось только 2 самолета - мой и лейтенанта Святного - левого ведомого, стрелок которого вел огонь под хвост своего самолета, но затем самолет Святного резко пошел вниз*, но не загорелся. В это время по моему самолету истребитель дал пулеметную очередь, пули которой разбили приборную доску и всю правую сторону фюзеляжа, где расположено самолетное переговорное устройство (СПУ). Затем было еще 4 атаки по моему самолету, слышу, как пули стучат по бронеспинке, загорелись плоскости, пламя полыхнуло в мою кабину (по-видимому, был пробит бензоотстойник). Высота была 300м, в пламени я открыл фонарь и выбросился из кабины, следом за мной выбросились штурман Тарасов, стрелок-радист Нилушков (будучи ранен двумя пулями в ногу). Стрелок Кузнецов был убит в воздухе. Из нашей девятки большая часть людей погибла.

Огневая подготовка наших стрелков была очень низкая, поэтому ни один истребитель противника не был сбит.

Наземные войска отходили на новые рубежи и одна из санитарных повозок забрала нашего стрелка-радиста. Я со штурманом пошли пешком в сторону Бердичева. В это время Бердичев горел после бомбежки. На железнодорожной станции Бердичев мы нашли воинский эшелон, туда нас пустили и даже выдали по пачке махорки. Добрались до Христиновки (где была наша часть) на третьи сутки. Наш полк уже перебазировался в Полтаву, оставив на аэродроме один самолет с разбитым носом и побитыми приборами, на этом самолете я со штурманом и перелетели в Полтаву.

Из Полтавы перелетели в Щигры (под Курск), где передали оставшиеся 3 самолета запасному полку, а сами поехали в Энгельс, где получили новые самолеты Ил-4, а людьми пополнились в Бузулуке, куда я летал за пополнением.

С Энгельса полетели на аэродром Тула, откуда сделали несколько боевых вылетов и перелетели в Сасово, откуда летали бомбить скопления войск одиночными самолетами.

В октябре 1941 года я десятью самолетами перелетел в Монино, где получил задание сбросить в районе Вязьмы на парашютах: боеприпасы и горючее окруженным войскам, высота сбрасывания - 150 метров.

Полетели звеньями с интервалом 5 минут. Иду на высоте 300 метров под облаками. Мой стрелок Антонов докладывает, что на идущее за нами звено напали истребители, идет воздушный бой и что два самолета уже горят, но какие, он не может определить.

В районе Вязьмы выскочили на поляну, где были выложены условные знаки из белых полотенец. Мы сбросили груз, и сразу же прошла очередь трассирующих пуль по моему ведомому, он тут же рухнул. Смотрю на правого ведомого – его нет, а перед сбрасыванием он был.

Истребители противника парами стали заходить для повторной атаки.

Высота полета 100 метров. Снизился до бреющего, и, как только истребители стали разворачиваться на меня, я развернулся встречным курсом. Наверное, истребители потеряли меня, так как я был на фоне леса и шел на бреющем. В сумерки мы сели на аэродром Монино, кроме нас сели еще 2 самолета, остальные были сбиты.

Полк снова оказался без самолетов и наш 90 АП расформировали. Командиру АП товарищу Вязникову дали другой полк - уже ночной, а нас –оставшихся, направили в 751 АП ночного действия, где я летал уже рядовым летчиком до октября 1942 года.

В июне 1942 года, я с экипажем: штурман Владимиров, стрелок-радист Антонов, при бомбометании ж/д узла Брянск, в сильном зенитном огне был выведен из строя левый мотор, но машина не загорелась и мы вышли из зоны зенитного огня и взяли курс на аэродром базирования Раменское. Машина шла с небольшой потерей высоты (над целью было 4000 метров) и когда самолет был на высоте 200 метров, радист доложил, что аэродром в тумане. Запасный аэродром Дягилево, туда я уже не дотяну, прыгать с парашютами поздно, маленькая высота (парашют не успеет раскрыться).

Высота уже 100 метров, замечаю под собой воду – река или озеро. Решаю садиться на воду, зажигаю посадочные фары, выключаю работающий мотор и приводняюсь. Первое впечатление было такое, что самолет пошел под воду. Я набираю в легкие воздух открываю фонарь, для того, чтобы всплыть но…самолет на плаву…и экипаж уже стоит на фюзеляже. Самолет медленно погружается в воду, как далеко до берега не знаю. Опрашиваю экипаж, кто как плавает. Самим плохим пловцом оказался я. Стали кричать «кто на берегу, давайте лодку». С берега нам посигналили фонариком и, когда мы стояли в воде по пояс, подплыла лодка и доставила нас до берега. Рядом оказался санпункт, состоявший из одних девушек, которые и предоставили нам возможность обсушиться и отдохнуть. Утром за нами прилетел самолет По-2 и доставил нас на базу.

Полк перебазировался в Серпухово.

12 августа 1942 года в составе экипажа (штурман Григорьев Н., стрелок – радист Антонов) бомбили ж/д узел Вязьма. Осколком зенитного снаряда заклинило мотор и разворотило капот мотора. Вести самолет было трудно - развороченный капот создавал сильное сопротивление, самолет шел со снижением и, когда высота стала 400 метров, я подал команду экипажу прыгать. Самолет сразу рухнул на землю и взорвался. На фоне пламени горящего самолета в ночном небе нас спускавшихся на парашютах было видно хорошо и наземные части открыли по нам ружейно-пулеметный огонь, причем трассирующие пули, казалось, идут точно на меня (но ни одна не задела). Приземлился у копны соломы, освобождаюсь от парашюта, засовываю парашют под солому. Слышу крики «Хальт!» и автоматные очереди. Бегу в сторону, пока хватило дыхания, когда стал задыхаться - упал в какой-то высокий бурьян.

Утром осмотрелся и понял – это наша территория, с трудом пошел, так как при падении получил растяжение сухожилия на левой ноге. Часть, в расположение которой мы приземлились, на автомашине доставила на ближайший штурмовой аэродром, откуда нас на У-2 перебросили в Серпухов.

В октябре 1942 года меня перевели в 890 АП 45 авиадивизии АДД. Дивизия была укомплектована тяжелыми бомбардировщиками ТБ-7 (Пе-8) с 4-мя моторами АМ-35. Брал этот самолет 4 тонны бомб в бомболюки и две тонны под плоскости. Экипаж – 11 человек. Скорость – 400 км/час, потолок 8000 метров, продолжительность полета до 10 часов.

Мой экипаж состоял из: второй летчик Ваулин, штурман Аккуратов, бомбардир Вдовенко, радист Тишков, центральный пушкарь Гуров, хвостовой пушкарь Васильев, левый подшассийный – Чаплыгин, правый подшассийный – Буслаев, борттехник Петров, помощник борттехника Шустов.

Бомбили Истенбург, Тильзит, Данциг, Кенигсберг, Констанцу, Хельсинки и другие ж/д узлы в тылу противника.

20.7.43г. при полете отказал один мотор, пришлось отбомбиться по запасной цели - ж/д узлу Орел и благополучно вернулись на базу.

7.9.43 при полете на бомбометание Беззаботинской артиллерийской позиции немцев (обстреливали Ленинград) вдруг сильный удар в правую плоскость как - будто снаряд разорвался рядом с самолетом. Помощник борттехник докладывает - лопнул правый лонжерон. Сбрасываем бомбы на невзрыв в болото и возвращаемся на базу.

12.10.1943 на самолете, который только что прошел ремонт мы вылетели на бомбометание ж/д узла Орша, при подходе к линии фронта выключаю бортовые огни (АНО), но стрелки докладывают, что огни горят. Запрашиваю землю (КП) как быть, земля молчит. Так с включенными огнями мы и выполнили задание.

27.6.1944 года при бомбометании ж/д узла Борисово наш корабль был атакован истребителями, но получив на его очередь мощный ответ из двух пушек и пулеметов – отвалил (над этой целью в эту ночь был сбит наш самолет, командир - Макаренко).

12.7.44 года летим бомбить ж/д узел Шауляй **. Попадаем в сильный грозовой фронт, нас швыряет так, что наш самолет вот-вот развалится. В таком аду летим 1 час 50 минут, и вдруг все стихло – выскочили в спокойную погоду, малооблачно и светит месяц. Штурман уточняет местонахождение и докладывает, что в район цели вышли правильно. В стороне видим зенитные разрывы, и какой-то самолет бомбит станцию. Идем на зенитные разрывы, штурман уточняет, что это и есть Шауляй. Становлюсь на боевой курс и штурман сбрасывает бомбы на ж/д узел. Ложимся на обратный курс и снова попадаем в грозовой мешок. Я снижаюсь до 300 метров и иду почти бреющим полетом, что ночью очень опасно, но другого выхода не было. На рассвете вышли из района грозовой деятельности и в это время борттехник Петров докладывает «горючее на исходе, бензомер показывает нуль». Запрашиваю штурмана, где мы находимся – получаю ответ, что он не знает, так как потерял ориентировку. Борттехник докладывает, что в любую минуту могут стать двигатели. Экипаж заволновался – спрашивают, что я буду делать – отвечаю, что поскольку мне неизвестно на какой территории мы находимся я беру курс на восток и буду идти до полной остановки моторов, после чего произведу посадку или выброшу экипаж на парашютах. В это время штурман ловит радиостанцию и уточняет наше местоположение – докладывает, что ближайший аэродром Гомель, куда мы и направились и произвели посадку. Аэродром оказался мал, к тому же в конце ВПП был овраг, куда мы и попали. От удара я головой бьюсь о приборную доску, рассекаю себе лоб и получаю массу царапин на лице, и перелом большой берцовой кости левой ноги. Получили также травмы штурман Аккуратов, радист Тишков, борттехник Петров, стрелки Гуров и Васильев, у остальных были ушибы. Нас отвезли в Гомельский госпиталь, а через сутки на самолете Ли-2 доставили в Москву, в авиагоспиталь.

Через месяц нас из госпиталя выписали. К этому времени наша часть перебазировалась в Оршу (аэродром Балбасово) и получила американские самолеты Б-25. Я начал осваивать оборудование и выполнять полеты на данном типе самолета, кроме этого выполнял полеты на Б-17 (Летающая крепость) и на Б-24 (Либерейтор).

2 мая 1945 г. рано утром был разбужен сильной стрельбой – оказалось получено сообщение, что Германия капитулировала – конец войне.

Примечания. * Согласно ОБД Мемориал, лётчик, лейтенант Святный Григорий Еремович, 90 ДБАП ЮЗФ, 1918 г.р., погиб 06.07.41.

- // - , штурман ст. лейтенант Сапсай Яков Федорович, 90 ДБАП ЮЗФ, погиб 06.07.41 (из экипажа Святного).

Вечная память.

** Пе-8 № 4214, прим админ.

Обсуждение на форуме

Дата публикации на сайте: 13.11.2011

Источники

  • Воспоминания М.Ф. Откидач собственноручно им записаны - из архива его дочери, Кипенской Галины Михайловны.
  • Подготовлены к публикации Александром Климовицким.
Форум

©AirPages
2003-