|
ИСТОРИЯ с "БОРОДОЙ"
Всеволод Лавровский
Всеволод Тимофеевич Лавровский (1905—1991) — летчик 1-го класса, в авиации с 1928 г. Налетал более 4500 часов на различных типах самолетов, включая ТБ-1, ТБ-3, ДБ-ЗФ, Пе-8, B-25, B-17 и Ту-4. Участвовал в конфликте на озере Хасан и Великой Отечественной войне, долгое время служил в Управлении дальней авиации ВВС.
Материал подготовлен к печати Всеволодом Катковым.
В последних числах июля 1941 г. я был откомандирован из 90-го бомбардировочного авиаполка, который вел боевые действия с аэродромов Полтавщины, в специальную авиагруппу дальних бомбардировщиков, формируемую комбригом М. В. Водопьяновым. Группа Водопьянова вооружалась самолетами двух типов: ТБ-7 (впоследствии их переименовали в Пе-8, по фамилии конструктора Петлякова) и Ер-2. ТБ-7 были сосредоточены для доработок на аэродроме Казанского самолетостроительного завода. Здесь же формировались и части, вооружаемые этими машинами. На аэродроме были собраны самолеты различных модификаций с моторами М-34, М-35, М-35А и дизелями М-30 и М-40.
По внешнему виду все эти самолеты были похожи. Только один отличался от остальных, он стоял далеко в стороне и был очень запущен. Когда я спросил о нем, мне ответили: это "дублер" (Пе-8 № 385 "Д"), то есть второй опытный самолет, а называют его "борода" за оригинальный вид носовой части, которая действительно напоминала бороду. Но он не будет больше летать, так как неисправен. А сделан самолет не на Казанском заводе, строящем ТБ-7 серийно, а на опытном заводе Туполева и, мол, вообще до него нет никому дела.
Я тогда не предполагал, что буду связан с этим самолетом до конца войны.
"Дублер" был опытным головным самолетом, и на нем проводились основные летные испытания. Изготовлен "дублер" был хорошо, добротно, тщательно "зализан", облегчен против серийных тонны на три с гаком, что давало ему ощутимый прирост в скорости. Он имел достаточную для своего класса маневренность и хорошо набирал высоту. На нем стояла одна пушка (20 мм) и пять ШКАСов. В центроплане был смонтирован пятый мотор М-100, предназначенный для приведения в действие компрессора, нагнетающего воздух в четыре тяговых мотора М-34. Эта система оказалась недоведенной, так как на высоте М-100 останавливался.
Вероятно, "дублер" так бы и закончил свое существование на авиасвалке, если бы не Михаил Васильевич Водопьянов. Он осмотрел самолет, приказал привести его в порядок силами воинской части и использовать как тренировочный для подготовки летчиков и штурманов.
Наш технический состав затратил много сил для того, чтобы этот самолет стал летающим. На нем вывезли несколько командиров кораблей, вначале на аэродроме Коврова, а затем в Кратове. Но вскоре возникли серьезные неполадки в электросхеме и управлении агрегатов, связанных с электричеством. Так, при выпуске шасси выпускались закрылки, возникли и другие дефекты-"сюрпризы". Полеты пришлось прекратить. Тогда у командования возникла идея отремонтировать этот самолет на Казанском авиазаводе и использовать как учебно-тренировочный.
С большим трудом удалось заставить 22-й завод пойти на этот ремонт. И все-таки в 1942 году самолет был отремонтирован. На нем установили моторы АМ-35А, а вместо пятого мотора — добавочный топливный бак. Вооружение почти не изменилось. Потом в 890-м авиаполку силами рем-бригады завода установили вторую пушку и тяжелые пулеметы. Бомбодержатели остались старые, что вызывало тревогу, так как они были несовершенны и однажды чуть не привели к ЧП.
Следует упомянуть, что потери в полках, вооруженных Пе-8, были значительны. В среднем боевая жизнь Пе-8 измерялась 30—35 боевыми вылетами. Поэтому, как только "дублер" прилетел с завода, его сразу включили в боевой состав части.
Чем же был замечателен этот самолет? Тем, что он сделал больше всех из Пе-8 боевых вылетов. Точно не помню, но знаю, что его борт украшало свыше ста двадцати бомбочек, которые обозначали бомбардировки вражеских позиций, с этого самолета было сброшено около 500 т бомб и почти миллион листовок. Летали мы на нем и в глубокий тыл противника для выброски разведчиков. В этом случае всегда производилось бомбометание по объектам, расположенным в районе .высадки десанта, для отвлечения внимания от основной цели операции. Значительное количество бомбометаний было выполнено по дальним целям, когда приходилось преодолевать расстояние в один конец свыше 1000 км. А 1 мая 1945 года в Москве был военный парад, и "дублер" прошел флагманом авиационной группы.
Хотя этот самолет был закреплен за мной, летали на нем и другие.
Мне особенно запомнились два боевых вылета, выполненных на этом самолете. Вероятно, это произошло потому, что они были наиболее сложными и опасными.
В 1943-м мы выполняли бомбометание по цели, расположенной в районе Орла. Эта цель была сильно защищена зенитной артиллерией и истребителями. Орел всегда считался трудным объектом для ночных бомбардировщиков. В бомбоотсеке и под крыльями "дублера" висели немецкие, трофейные, 500-кг бомбы. У немецких бомб был электрический взрыватель, мы же заменяли его. нашим ударным взрывателем с крыльчаткой.
Штурман Л. Рубинштейн определил точку цели, мы встали на боевой курс и при сильном зенитном огне сбросили бомбы на заданный объект. Вдруг левый подкрыльевой стрелок доложил: "Под левым крылом висит бомба". Мы сделали еще три захода на цель, но бомба не сбрасывалась. Доложили на землю и запросили, что делать? Земля молчала.
Я осмотрел в крыле то место, под которым находится замок с злополучной бомбой. Было ясно, что замок приоткрыт, надо бомбу как-то сбросить. Возникло решение: прорубить обшивку крыла и столкнуть бомбу, воздействуя на нее через образовавшееся отверстие. Однако пробить обшивку оказалось делом трудным, и провозились с этим не менее часа. Мы шли уже обратным курсом, над своей территорией, что еще больше усложняло обстановку. На все запросы земля не отвечала! По опыту мы знали, что при посадке бомба непременно упадет. Можно было сбросить экипаж на парашютах и попытаться посадить самолет одному, но при взрыве бомбы в районе аэродрома могли быть разрушения.
Бомбу толкали руками, пытались раскачать фалой, но она не поддавалась. Однако вспомнили, что на самолете есть инструменты, наподобие лома (чего только не возили на ТБ-7). Вот тогда-то штурман-бомбардир М. Жила умело просунул этот "лом" в замок, поднажали, и бомба сорвалась. Все облегченно вздохнули. Второй случай произошел при бомбометании по цели, расположенной в Кенигсберге. При подходе к городу мы убедились, что цель не имеет прожекторов. Но мы рано радовались: ПВО была оснащена хорошо отлаженной радиолокационной системой. Как только легли на боевой курс, зенитная артиллерия сразу открыла прицельный огонь. Резкий звук рвущихся снарядов, едкий дым, наполнивший самолет, — это говорило о том, что снаряды ложатся прямо по курсу на нашей высоте. Мы все были в кислородных масках, и это спасало от удушливого газа. Но вот услышали стук осколков по обшивке самолета, у меня выбило стекло из фонаря. Начали маневр, в основном по вертикали, а снаряды все рвались в непосредственной близости. Тогда мы перешли к резкому снижению с "газом". Наконец, бомбы сброшены по цели. Но зенитки продолжают точно бить. Мне казалось, что мы уже не вырвемся из этого огня. И все-таки нам удалось благополучно вернуться на свой аэродром.
Кончилась война, и очень жаль, что "бороду" постигла участь всех Пе-8 — его разобрали на металл (на аэродроме убрали шасси и, когда машина легла на "брюхо", пару раз проехали по нему трактором), хотя еще долго самолеты этого типа летали в составе авиации Севморпути. Здесь они работали в очень сложных условиях. Конечно, такой самолет, как "дублер" следовало сохранить в музее в Монино.
|
Боевое применение
